Барды и бизнес

Если верить знаменитом прозаику Генри Джеймсу, главное достоинство Лондона в том, что он бесконечно будит писательское воображение. Вряд ли это суждение верно применительно к поэзии. Природа, ее неповторимые ландшафты всегда играли ключевую роль в формировании английской поэтической мысли. И в этом смысле у Лондона более чем достаточно конкурентов. Так уж сложилось, что творчество большинства английских поэтов прочно связано с какими-то конкретными регионами или графствами. Например, Теннисон ассоциируется обычно с Линкольнширом, Харди — с Дорсетом, урожденный лондонец Суинберн предпочитал жить и творить в «коронованном графстве» Нортумберленд. А. Э. Хаусмен, хоть и преподавал классическую литературу в лондонском университетском колледже, свои книги писал в Шропшире.

Казалось бы, жизнь Роберта Геррика доказывает обратное. Он родился и вырос в Чипсайде, пригороде Лондона. Молодые годы Геррик провел в столице, наслаждаясь счастьем жить в одном городе со своим кумиром — знаменитым драматургом Беном Джонсоном. Однако необходимость зарабатывать на жизнь заставила его покинуть Лондон и переехать в далекий Девоншир, куда он был назначен настоятелем сельского прихода. За свою приверженность монархии Геррик после революции лишился должности и с облегчением устремился обратно в Лондон. Свое ликование он излил в таких строках:

О, место, люди, нравы многолики!

Где всё смешалось — языки, языки!

Я — римлянин свободный, мой почин —

Жить в городе как верный гражданин.

О Лондон, ты — мой дом, жестокий рок

Меня на ссылку тяжкую обрек.

Но вновь я здесь, и вот прошу с мольбой,

Родимый край, позволь мне быть с тобой!

Однако продлилось это недолго. Последовавшая Реставрация, несомненно, порадовала Геррика-роялиста, но, увы, поставила крест на его столичной жизни. Король восстановил его в должности, и Геррик вынужден был вернуться к «унылому существованию на далеком западе».

В противоположность ему молодой Сэмюел Джонсон переехал из провинциального Личфилда в шумную столицу и был неприятно поражен лондонскими порядками:

Здесь алчность, похоть, злобу воспевают;

Былого пламени лишь угли дотлевают;

Дурное правит бал в юдоли сей –

Здесь всяк и жертва, и — увы — злодей;

Здесь ближнего обидеть каждый рад,

И атеистки галками трещат.

Долгих двадцать лет он вел полунищее существование «литературного поденщика», трудясь на Граб-стрит. Лишь после выхода в свет его «Словаря» Джонсон получил заслуженную известность и материальное вознаграждение в виде пенсии по цивильному листу.

Среди английских поэтов найдется немного таких, которые могли бы прокормиться исключительно своим творчеством. В елизаветинскую эпоху поэтическая элита не пользовалась благоволением королевского двора. Байрон и Шелли — оба происходили из богатых аристократических семейств и не испытывали недостатка в средствах — по крайней мере, до тех пор, пока сами под действием лени или сумасбродства не создали себе проблемы. Одна из причин, по которой эти два поэтических гения (а вслед за ними и Роберт Браунинг) сменили Лондон на Италию, — более дешевая жизнь на Средиземноморском побережье. Дилан Томас вынужден был покинуть родной Уэльс («о, земля моих предков — они могли себе это позволить») для того, чтобы зарабатывать на жизнь в пабах Фицровии. Его, как и многих других поэтов, спасали случайные приработки в располагавшемся по соседству радиоцентре Би-би-си (он же Дом радиовещания), который в XX веке стал эквивалентом королевского дворца в смысле покровительства нищим литераторам. Известно, что Луис Макнис подрабатывал на Би-би-си режиссером-постановщиком. А вот военная фотография Джорджа Оруэлла, который в то время был продюсером «Бесед». На ней он в обществе Т. С. Элиота, шриланкийского поэта Дж. М. Тамбимутту, руководившего лондонским журналом «Поэзия», и других обитателей Сохо.

Поэтам в Лондоне всегда приходилось трудиться — такова давняя традиция. К примеру, Чосер перепробовал немало занятий. Одно время он надзирал за ремонтом общественных дорог в Кенте и почерпнул оттуда множество сведений, пригодившихся ему при описании паломничества кентерберийских пилигримов. Похоронили поэта в Вестминстерском аббатстве — на полтора века предвосхитив создание Уголка поэтов — на том основании, что Чосер перед смертью работал в аббатстве и умер на его территории. Джон Мильтон служил секретарем у Кромвеля в годы Республики, а Эндрю Марвелл ему помогал. Джон Драй-ден, чтобы иметь возможность писать стихи, вынужден был кропать театральные пьесы на заказ. Так продолжалось до тех пор, пока он — благодаря успешным интригам при дворе — не получил посты поэта-лауреата, королевского историографа и «непыльную» работу на таможне. Однако при смене монарха Драйдену снова пришлось зарабатывать на жизнь пером. Александр Поуп из-за своей принадлежности к католической церкви не мог рассчитывать на работу в государственных учреждениях, но сумел достаточно хорошо устроиться в Туикнеме благодаря своему переводу «Илиады».

Необходимость зарабатывать на жизнь породила диковинный сплав вербального и визуального планов в тех иллюстрированных поэтических сборниках, которые выпускал за собственный счет Уильям Блейк. Наверное, сыщется немного лондонцев, которые бы жили в более воображаемом городе, чем Блейк — человек, который в детстве видел ангелов на ветвях дуба в Пекхем-Рае. Со временем его убежденность в том, что божественное начало присутствует в повседневной человеческой жизни, только укрепилась. Немалую роль в этом сыграло знакомство с творчеством шведского мистика Эммануила Сведенборга. Блейк родился в Сохо в семье торговца трикотажем, достаточно преуспевавшего, чтобы оплачивать занятия искусством — коль скоро у мальчика обнаружилась к этому склонность. В десять лет юного Уильяма отдали в расположенную на Стрэнде школу рисования некоего мистера Парса. Позже он стал подмастерьем у Бэзайра, гравера из объединения антикваров. На протяжении пяти лет юноша проводил долгие часы в Вестминстерском аббатстве, срисовывая памятники, надгробия и колонны. Теперь здесь стоит собственный бюст Блейка — необычная, приковывающая взгляд работа Эпштейна. В 1778 году Блейк поступил в недавно открытую Королевскую академию художеств, но проучился недолго, так как поссорился с президентом. В 1782 году он женился на дочери торговца зеленью Кэтрин Боучер. Эта простая девушка, которая в приходской книге поставила крестик вместо подписи, поскольку была неграмотна, тем не менее стала идеальной женой для будущего гения, сложного и непредсказуемого в своих поступках. В 1785 году они снова очутились в Сохо — жили в доме номер 28 по Поланд-стрит. Именно в этой скромной квартирке Блейк сочинял, иллюстрировал и печатал свои «Песни невинности». Десять лет спустя семья переехала в Ламбет, в «славный чистенький домик» на Геркулес-роуд. Нередко бывало, что случайный посетитель заставал супругов, сидящих обнаженными и декламирующих вслух строфы из «Потерянного рая». В 1803 году Блейки вынуждены были переселиться в Мэйфер, теперь они занимали комнаты на втором этаже по адресу Молтон-стрит, 17. Это жилище — «по-прежнему бедное и еще более грязное, чем прежде» — могло похвастать такими гостями, как знаменитый скульптор профессор Флаксман, писатель и художник Фьюзли и живописцы Линнел и Сэмюел Палмер.

Уильям Моррис известен прежде всего как поэт. Тем не менее он обладал еще одним талантом — художника-декоратора, и к тому времени, как небольшое наследство Морриса растаяло, он умудрился сколотить себе целое состояние на росписи витражей, благо церковное строительство переживало настоящий бум в викторианскую эпоху. Дела шли настолько хорошо, что Моррис мог себе позволить приобретать средневековые молитвенники и манускрипты. Задавшись целью возродить искусство старинной печати, он тратил тысячи фунтов стерлингов на кропотливые эксперименты с бумагой, чернилами и шаблонами. И, несмотря на такое дорогостоящее хобби, умер весьма и весьма состоятельным человеком (по нашим временам его бы объявили миллионером). Моррис добился звания профессора и лауреата в области литературы, читал лекции в Оксфорде, но на всю жизнь сохранил любовь к дизайну. Недаром он говаривал, что грош цена тому, кто не может одновременно ткать гобелен и сочинять стихи. Надо отдать должное: сам он как-то провел целую ночь за этими двумя занятиями (и, между прочим, написал за ночь семьсот строк).

Редьярд Киплинг вполне мог обеспечивать себя — благодаря ремеслу журналиста и тем веселеньким, разухабистым стишкам, которые находили отзвук в душе у людей, весьма далеких от поэзии. Он сделал себе имя еще в Индии и в Англию приехал молодым преуспевающим журналистом. Недаром, сняв офис на Вилльерс-стрит, Киплинг повесил на двери табличку: «Шедевры на заказ». В 1895 году тридцатилетний поэт отказался от предложенного ему звания лауреата, которое оставалось вакантным после смерти Теннисона. Точно так же он позже отказался — трижды! — от ордена «За заслуги». А в 1907 году стал первым англоязычным писателем, который удостоился Нобелевской премии в области литературы. Благодаря своим произведениям Киплинг не только снискал популярность, но и стал некоторым неожиданным образом влиять на общественное мнение. Герой англо-бурской войны Роберт Баден-Пауэлл использовал беспощадную мораль его «Книги джунглей» для идеологического обоснования нового движения бойскаутов. А затем последовал печальный финал жизни Киплинга — в последние десять лет своей жизни он вынужден был сносить обвинения в шовинизме и британском империализме. Печально, но творчество Киплинга оценили по достоинству лишь после его смерти: такие писатели, как Т. С. Элиот и Джордж Оруэлл, сумели отделить его безусловное писательское мастерство от политического экстремизма и отвести ему должное место на литературном олимпе.

Джон Бетжемен, «лауреат окраин», подобно Киплингу, нашел множество почитателей среди людей, в обычном своем состоянии безразличных к поэзии. Родившись в Лондоне и познакомившись со стихами благодаря Т. С. Элиоту, Бетжемен воссоздал в своем творчестве детство, проведенное в Хайгейте. Он избрал себе поприще писателя архитектуры, который сумел найти путь к сердцу публики. Бетжемен, как и Т. С. Элиот, пренебрег специальным образованием, что не помешало ему стать помощником главного редактора «Архитектурного обозрения» и в 1933 году опубликовать свое сочинение под названием «Ужасно хороший вкус», в качестве подзаголовка значилось: «Депрессивная история взлета и падения английской архитектуры». Последовательно занимая посты кинокритика «Ивнинг стэндард», журналиста нефтяной компании «Шелл», цензора в министерстве информации и радиоведущего Би-би-си, Бетжемен превратился в фигуру общенационального значения, способного потягаться популярностью с самим Киплингом. В дальнейшем он использовал свой авторитет, чтобы организовать кампанию по спасению таких несхожих зданий, как собор Св. Панкраса и рыбный ресторан «Свитингс» в Сити. Долгое время Бетжемен проживал в своем сельском доме в самой глубинке Смитфилда и исполнял обязанности надзирателя при кладбище Св. Варфоломея Великого. Его вспоминают как певца сельского Миддлсекса, трансформировавшегося в «Метроландию» — этот термин теперь неизбежно связывают с именем Бетжемена.

Добавить себе закладку на эту станицу: