Что есть в Лондоне

Одно только упоминание о «темных тайниках» истории задевает глубинные струны моей души, но подозреваю, что дело тут, скорее, в любви к аллитерации, а не в каких-то более существенных мотивах. История Лондона действительно безгранична, хотя правильнее говорить не о «скрытой», а о «забытой» ее части. Нынешний Лондон уступает по величине таким городам, как Шанхай и Мехико, но при этом сохраняет свою неподражаемую глубину истории.

Здесь все так многозначно и многослойно! Мало сыщется на свете городов, которые могли бы соперничать в этом смысле с Лондоном — разве что Рим или Париж… да может, еще Каир и Стамбул. Рассмотрим в качестве иллюстрации историю отдельно взятого района, площади или здания.

Кросби-холл, например, некогда представлял собой комплекс особняков на Бишопсгейт, возведенный в 1466-1475 годах богатым торговцем сэром Джоном Кросби. Будущий король Ричард III проживал здесь в 1483 году, когда всплыла история с кошмарным убийством его племянников в Тауэре. Шекспир описывает этот эпизод в своей драме «Ричард III», где изображает дядюшку коварным заговорщиком. В 1532-1534 годах здание перешло в руки сэра Томаса Мора. Хотя лично я сомневаюсь, чтобы сей почтенный джентльмен проживал здесь — ведь он к тому времени уже впал в немилость у короля. В 1601 году в особняке располагались апартаменты сэра Уолтера Рэли. С 1621 по 1638 год Кросби-холл служил штаб-квартирой Ост-Индской компании, а в 1672-1769 годах превратился в молитвенный дом пресвитерианцев.

Позже здесь размещались различные коммерческие организации, пока в 1842 году сюда не переехал Научно-литературный институт. Год 1868-й принес новые перемены: Кросби-холл стал модным рестораном, одним из немногих, где работали девушки-официантки и где обслуживали одиноких дам. В 1908 году над зданием нависла угроза разрушения, его пришлось срочно разбирать и переносить на новое место — на набережную Челси, которая когда-то являлась частью садового участка Томаса Мора. С 1926 года восстановленный Кросби-холл служил столовой для расположенного неподалеку общежития Британской федерации университетских женщин. В 1988 году здание приобрел телемагнат Кристофер Моран, который нанял дизайнеров из Агентства исторических королевских дворцов и поручил им создать резиденцию стоимостью 60 млн фунтов стерлингов. Проект предусматривал возведение трех дополнительных флигелей, каждый по образцу различных зданий XV-XVI веков.

Название Кавендиш-сквер вряд ли вызовет у большинства лондонцев множество исторических ассоциаций. А напрасно. Возникший в эпоху Георга I (1714-1727) как жилой квартал для аристократов, он позже стал домом для известного портретиста Джорджа Ромни. В окрестностях Кавендиш-сквер проживали архитектор Джеймс Гиббс и королевский садовник Чарльз Бриджмен. На одной из улочек, ведущих к площади, родился Байрон, а на другой держал квартиру Вашингтон Ирвинг. Нельсон провел свой медовый месяц на Кавендиш-сквер. В 1850 году здесь проживало множество достойных людей, в их числе герцог, маркиз, три графа, один виконт, графиня, два лорда и две леди, баронет, рыцарь, два адмирала, генерал, полковник, шесть членов парламента и президент Королевской академии сэр Мартин Арчер Ши (неважный художник, но первоклассный администратор). Президент Соединенных Штатов Улисс С. Грант останавливался на Кавендиш-сквер во время своего кругосветного путешествия. Среди обитателей этого района — знаменитый издатель Уильям Хай-неманн, который печатал произведения Голсуорси, Уэллса, Конрада, а также открыл английской публике Тургенева, Толстого и Ибсена; нобелевский лауреат сэр Рональд Росс, обнаруживший, что разносчиками малярии являются комары; Квентин Хогг, основатель Политехнического колледжа Вестминстерского института (Риджент-стрит Политек-ник); Дж. Э. Стрит, архитектор Королевского дворца правосудия, а также будущий премьер-министр Г. Г. Асквит.

К 1900 году Кавендиш-сквер вместе с примыкающей к ней Харли-стрит превратилась в обитель медиков: здесь квартировали тринадцать дантистов, восемь терапевтов, семь хирургов, три офтальмолога и один «медицинский гальва-нист». Сегодня в этом районе проживают люди, в основном связанные с системой образования и коммерцией. В центре площади по-прежнему стоит пустой цоколь, некогда на нем высилась малопривлекательная статуя — отлитая в свинце фигура герцога Камберленда, прозванного в народе Мясником. Этот жестокий и бездарный военачальник являлся убежденным спортсменом, энергичным поклонником профессионального бокса и фактическим основателем Королевского яхт-клуба (изначально эти яхты даже именовались Флотом Камберленда). Герцогу принадлежал чистокровный жеребец Эклипс, возможно, лучший производитель XVIII столетия. Поблизости все еще красуется памятник лорду Джорджу Бентинку, государственному деятелю и спортсмену. Этот джентльмен, нередко появлявшийся в парламенте в охотничьем снаряжении, многое сделал для утверждения скачек как спорта. В северной части площади сохранилась удивительная статуя — «Мадонна с младенцем» работы сэра Джейкоба Эпштейна. По словам самого скульптора-агностика, это творение должно послужить ему «билетом на Небеса».

Еще одно название — Кларкенуэлл. Само его звучание наводит на мысль о колодце (well — «колодец»), рядом с которым свободные от дел монахи разыгрывали по праздникам пантомимы на библейские темы. В Средние века этот район — «на свежем воздухе, вдалеке от суеты Сити» — полностью принадлежал религиозным организациям: здесь располагались женская обитель, картезианский монастырь и закрытые, обнесенные высокими стенами владения рыцарей ордена Св. Иоанна Иерусалимского. Память о сельских окрестностях и по сей день сохранилась в названиях улиц — Тернмилл-стрит (Мельничная), Каукросс-стрит (Коровий брод), Виньярдуок (Огородная), Саффрон-Хилл (Шафрановый холм), Питри-Корт (Грушевый двор). В то же время промышленный век наложил свой отпечаток на местную топонимику — Глассхаус-ярд (Стеклянный двор), Брюхаус-ярд (Пивоваренный двор), Тимбер-стрит (Деревянная улица), Мэйсонз-плейс (Площадь каменщиков) и Анкор-ярд (Якорный двор). К XVI веку Кларкенуэлл превратился в аристократический район, что не замедлило отразиться в названиях улиц — они носят имена графов Албемарла и Эйлсбери. Здесь жил французский посол, запечатленный в парном портрете Гольбейна «Послы», так же как и последняя жена Генриха VIII, Екатерина Парр. В XVII столетии в районе обосновались два театра — «Красный бык» и «Фортуна». Первый из них имел репутацию «кровавой бани» из-за буйного поведения и хулиганских выходок своей публики. «Фортуна» была разрушена стараниями пуританских фанатиков.

Столетие спустя Кларкенуэлл прославился как «дурное место», где собирался весь цвет лондонской преступности. Здесь дольше всего практиковалось кровавое развлечение — травля медведя собаками. Не украшали Кларкенуэлл и «чумные бараки», как называли тогда столичную инфекционную больницу. Однако, справедливости ради, требуется упомянуть и первый плавательный бассейн, построенный в этом районе, и специализированную глазную клинику. В XIX веке Кларкенуэлл облюбовали для себя печатники, ювелиры и часовых дел мастера. Тогда же он прославился как оплот лондонского радикализма. Здесь родилась звезда мюзик-холла Мари Ллойд и умер шведский философ-мистик Эммануил Сведенборг. Среди прочих обитателей Кларкенуэлла следует назвать мистера Пиквика, Эрона Бэрра, Уолтера Сикерта, Обри Бердсли и Ленина.

 

Добавить себе закладку на эту станицу: