Джон Ивлин о Лондоне

Сэмюел Пипе, один из самых прославленных лондонских хронистов, так отзывался о Джоне Ивлине: «Сей человек, при всех его выдающихся качествах, был почти начисто лишен тщеславия, хотя уж кто, как не он, мог себе это позволить». И действительно, Ивлин обладал таким количеством талантов, что мог играть в жизни практически любую роль.

Он был одним из основателей Королевского общества (именно он придумал само название), помимо того являлся хранителем печати и казначеем Гринвичского Дома ветеранов. Занимая все эти ответственные посты, Ивлин умудрялся держаться в стороне от политической суматохи тех дней. Так, в отличие от Пипса, он намеренно отказался присутствовать в Уайтхолле, когда там казнили Карла I, точно так же, как позже не захотел наблюдать за казнью убийц короля.

Оба мемуариста — и Пипе, и Ивлин — пережили Великую чуму 1665 года и Великий пожар 1666 года, но Ивлин предпочитал наблюдать за ходом событий с безопасного расстояния. Его часто упрекали в том, что он не реализовал большую часть своих способностей и не использовал возможностей, которые предоставляла ему жизнь. Но Ивлин и не обязан был этого делать. Спокойный, благоразумный и набожный, не затронутый неприятностями, заботами и болезнями, этот человек прожил долгую жизнь, и прожил ее хорошо. Джон Ивлин мог бы стать одним из вождей своей эпохи, но предпочел остаться ее украшением.

Ивлин много писал — о скульптуре и гравировании, о морском флоте и иезуитах, давал советы, как приготовить приличный салат (поменьше чеснока). Но больше всего внимания он уделял садам, садоводству и лесоводству. В одном из своих самых знаменитых памфлетов «Fumifugium» (буквально «Окуривание»), изданном в 1661 году, он рекомендует прекратить топить печи углем, видя в этом главную причину загрязнения воздуха, а также вынести за городскую черту то, что сейчас мы бы назвали энергоемкими видами производства, например пивоваренные заводы. Взамен Ивлин предлагает насадить благоуханные рощи к юго-западу от Лондона — так, чтобы преобладающие ветры могли постоянно освежать столичную атмосферу. (Правда, некоторые современные исследователи предполагают, что «Fumifugium» являлся не столько призывом к борьбе против загрязнения среды — весьма передовая идея для своего времени, — сколько завуалированным пеаном к монарху).

Ивлин написал за свою жизнь массу памфлетов и, наверное, сильно бы удивился, узнав, что потомки помнят и ценят его в первую очередь как автора дневников. Дневник он вел с двадцатилетнего возраста на протяжении шестидесяти четырех лет и никогда не предполагал его публиковать. Эти страницы и вправду были обнародованы лишь в 1818 году, то есть через много лет после смерти автора. Читая дневник Ивлина, Виржиния Вулф восхищалась искренней и бесхитростной манерой автора:

Его записи, как окно из матового стекла: они не позволяют заглянуть вглубь, не дают возможности разгадать тайные движения ума или души автора… Но все же это дневник, и дневник, написанный исключительно хорошо. Даже когда мы почти усыплены монотонным повествованием, этот далекий джентльмен через три сотни лет умудряется каким-то образом сохранять ощутимый трепет общения… так что, не вникая в подробности, мы все знаем и понимаем.

Дневник Ивлина — это творение богатого, уважаемого человека, обладающего достаточно хорошим положением, чтобы позволить себе наблюдать общество со стороны, и достаточным обаянием, чтобы не бояться себя скомпрометировать. Известно, что Ивлин имел друзей среди ближайшего окружения Кромвеля, но при этом оставался убежденным роялистом. Живо интересуясь архитектурой и садоводством, он сохранил в своем дневнике массу полезной информации об общих тенденциях и новинках в указанных отраслях. Ивлин не слишком одобрял создание площади

Ковент-Гарден, зато приветствовал строительство Блумс-бери-сквер, восхищался великолепным парком Хэм-хауса, оранжереей сэра Генри Кэйпела в Кью и изобилием различных растений вокруг Королевского госпиталя в Бромптоне. Сам Ивлин поселился в Дептфорде, в усадьбе Сайес-Корт. Именно здесь он познакомился с Гринлингом Гиб-бонсом — увидел его за работой в одном из дептфордских домов и сразу же оценил самобытный талант резчика по дереву. Ивлин помог Гиббонсу сделать карьеру и, таким образом, подарил Англии настоящее чудо века. Сегодня многие церкви Сити претендуют на то, что резьба в их интерьерах выполнена великим мастером. Однако с уверенностью мы можем это утверждать лишь в отношении изумительного алтаря в церкви Сент-Мэри-Абчерч.

В 1698 году в Англию пожаловал русский царь Петр Великий — учиться кораблестроительному делу на Королевских верфях Дептфорда. Ивлину пришлось предоставить свой ухоженный дом для размещения высокого гостя и его свиты. В результате, когда вся компания отбыла обратно в Россию, в здании не осталось ни единого целого стекла. Как свидетельствовал дворецкий Ивлина (а он характеризовал гостей как «богомерзких людей»), любимым развлечением царя было ломиться на тележке во весь опор через живую изгородь из остролиста, которую хозяин очень любил и лелеял. Очевидно, Ивлин пожаловался королю на свои несчастья, так как сохранились сведения о выплате трехсот фунтов в качестве компенсации за понесенные убытки. В 1729 году Сайес-Корт был разрушен, а на его месте построили работный дом. На прилегающих землях в 1878 году разбили площадку для игр и развлечений. Теперь память о знаменитом поместье хранят лишь названия местных улиц — Ивлин-стрит, Тсар-стрит (от русского «царь»), Сайес-Корт-стрит.

 

Добавить себе закладку на эту станицу: