Блумсбери — социальная группа Лондона

Происхождение группы «Блумсбери» — «круга пар, которые жили в квадратах и любили в треугольниках» — связано не столько с Лондоном, сколько с Кембриджским университетом, где обучалась лучшая, наиболее продвинутая часть английской молодежи. Часть студентов, именовавшая себя «апостолами», объединилась в полулегальный элитарный клуб, в рамках которого они собирались поздними вечерами, чтобы с позиций критиков и эстетов обсудить ряд тонких, сложных для понимания тем.

Если у них и существовала какая-либо общая система представлений и верований, так это высказывание кембриджского философа Дж. Э. Мура: «Единственная ценная вещь в жизни — это радость человеческого общения и стремление к красоте во всех ее проявлениях». Время прошло, вчерашние кембриджские студенты стали выпускниками и уехали в Лондон, чтобы начать собственную трудовую деятельность.

В их числе оказался и Тоби Стивен, сын сэра Лесли Стивена, уважаемого историка словесности. Импульсом для возникновения кружка «Блумсбери» стало стремление Тоби и некоторых других «апостолов» восстановить былое студенческое содружество. Так уж случилось, что Тоби Стивен внезапно умер, но его детище продолжало функционировать, и безвременная кончина основателя лишь добавила горечи и остроты собраниям «блумсберийцев». Роль духовного лидера перешла к сестре Тоби — Аделине Вирджинии Стивен, которой в будущем предстояло стать известной писательницей Вирджинией Вулф.

Кружок получил свое название от имени центрального района Лондона, где проживало большинство его членов. В начале XX века Блумсбери выглядел не лучшим образом: район неотвратимо приходил в упадок, невзирая на усилия местных землевладельцев — герцогов Бедфордов. Они всячески пытались приостановить процесс, в ходе которого старинные богатые поместья переоборудовались и превращались в мелкие гостиницы сомнительного качества. Их старания должны были увенчаться успехом. Казалось, для Блумсбери еще не все потеряно, тем более, что район располагался практически в центре столицы и славился многочисленными издательствами, книжными лавками и — главная достопримечательность — Читальным залом Библиотеки Британского музея. Для тех «блумсберийцев», которые сохранили тесные связи со своим университетом, Блумсбери имел еще одно дополнительное преимущество — оно заключалось в близости к вокзалу Кинг-Кросс. Часовая поездка по железной дороге приводила к альма матер — благословенным Афинам в Болотах.

Выпускник Кембриджа Литтон Стрэчи, Вирджиния Вулф (которой, в отличие от Стрэчи, не довелось учиться в знаменитом университете) и Джон Мейнард Кейнс, имевший на тот момент самое непосредственное отношение к Кембриджу — он являлся действительным членом научного общества и влиятельным администратором Королевского колледжа — все сняли себе жилье в восточной части Гордон-сквер. В доме Вирджинии еженедельно по четвергам проходили встречи «блумсберийцев». В эти вечера прислугу отпускали пораньше, чтобы можно было свободно вести беседы на крамольные темы — пусть даже в отсутствие освежающих напитков, кофе и булочек.

О «блумсберийцах» сохранилось, должно быть, больше записей, чем о какой-либо другой социальной группе Лондона. Они, конечно, и сами немало тому поспособствовали, оставив множество свидетельств о себе самих и о своих товарищах. Но среди исследователей до сих пор нет согласия ни по поводу количества членов кружка, ни о том, как, собственно, их именовать — группой, сообществом, течением, «свитой», подпольной ячейкой или же культурным направлением. Биографический «Словарь Блумсбери», составленный Аланом и Вероникой Палмер, содержит свыше ста сорока статей. Причем ясно, что пропуском для вхождения в самую сердцевину группы служил не столько литературный талант, сколько личные взаимоотношения ее членов.

В 1918 году вышел в свет биографический справочник Литтона Стрэчи «Выдающиеся викторианцы». В самом ироническом названии книги явственно отражается нигилистическая позиция группы «Блумсбери». Подобные творения были весьма популярны в викторианскую эпоху, но обычно они представляли собой многотомные хвалебные трактаты, в которых неудачи героев едва упоминались — их затмевали пышные дифирамбы многочисленным победам и достижениям. Любые намеки на светские скандалы и недостойное поведение считались недопустимыми. В отличие от общепризнанных образцов, лаконичные эссе Стрэчи изображали, например, империалистического мученика генерала Гордона как неизлечимого алкоголика с подозрительным интересом к маленьким мальчикам и сестре милосердия Флоренс Найтингейл. С легкой руки Стрэчи генерал приобрел репутацию человека, который манипулировал общественным мнением, при необходимости изображая из себя чуть ли не инвалида.

При всем известном сходстве кружка «Блумсбери» с «Богемией» разница в стиле жизни обоих была очевидна. Если «богемским» художникам и писателям из Фицровии нередко приходилось буквально голодать, то «блумсберийцы» слабо себе представляли, что такое нужда — все они имели либо приличное состояние, либо надежный заработок, причем получали неплохие деньги за весьма необременительную работу. Так Вирджиния Вулф, которая едва ли относила себя к меркантильным особам, за короткий очерк, который занимал у нее пару дней, получала ту же сумму (примерно 50 фунтов), которую выплачивала прислуге за целый год работы. Даже если оставить в стороне привлекательность самого Блумсбери как такового, то многие из его обитателей вполне согласились бы с утверждением лорда Берли (пусть даже во всем остальном они с ним расходились), будто Лондон — прекрасное место для жизни, при условии, что вы вольны уехать из него. Посему все они старались иметь какое-нибудь сельское жилье — во-первых, как объект для приложения собственных декораторских способностей, а во-вторых, в качестве временного прибежища, пока сельские просторы Франции недоступны.

В настоящее время «Блумсбери» ценится не столько за художественные или литературные достижения, а как экспериментальное сообщество, выработавшее новаторский образ жизни. «Блумсберийцы» декларировали независимость от внешних, материальных благ. По их мнению, удалась вечеринка или нет — это определяется уровнем человеческого общения и абсолютно не важно, сколько подано блюд к столу или какое количество слуг работало на кухне. Они вполне были счастливы в доме, где на стенах красовались фрески их собственного изготовления.

«Блумсбери» существовало и после Первой мировой войны, но странным образом сообщество переродилось и перестало быть прежним союзом независимых творческих личностей — возможно потому, что в его уклад просочились те самые общественные устои, которые раньше решительно отвергались. Вдобавок изменился и состав лондонской интеллектуальной элиты — сюда хлынули выдающиеся личности из континентальной Европы, которые бежали от поднимавшего голову германского фашизма. Среди них были Зигмунд Фрейд и Эрнст Гомбрихт («История искусства»), знаменитые издатели Джордж Вайденфельд и Андре Дейч, историки Джеффри Элтон и Эрик Хобсбаум, философы Карл Поппер, Фридрих фон Хайек и Артур Кестлер, выдающийся кинорежиссер Эмерик Прессбургер и Стефан Лорант, первооткрыватель фотожурналистики. На фоне этих ярких талантов «блумсберийская» богема выглядела несколько остывшей и поблекшей, если вообще не потеряла собственное лицо.

Добавить себе закладку на эту станицу: