Албания в XVIII веке

Албанские купцы не только разъезжали по городам Европейской и Азиатской Турции, они посещали также Италию, Австрию,  Германию, основывая там свои лавки и конторы. В этих странах  они проживали в течение длительного времени. В Венеции имелась,  например, улица, целиком населенная албанцами.  Во второй половине XVIII в. большую активность проявляли  купцы Шкодры. Как сообщал в 1761 г. венецианский консул в Дурресе, они сосредоточили тогда в своих руках значительную часть  торговли Албании, закупая в Тиране, Эльбасане, Кавае, Берате  кожи и ткани. Из окрестных горных селений прибывали в Шкодру  караваны с шерстью. Свои торговые операции шкодринские купцы  распространили и на другие районы Балканского полуострова.  Закупая в Монастыре (Битоле) и Скопье шерсть, в Валахии —  воск, в Салониках — шелк, они перевозили их к устью Буны и в Дуррес, а оттуда — в различные порты Средиземного моря.

Купцы Шкодры имели перед другими албанскими купцами  то преимущество, что могли пользоваться собственными торговыми  кораблями и, кроме того, были тесно связаны с  дельцами многочисленных судов, активно участвовавших в морской  торговле на Адриатике.  В Южной Албании отличались размахом своих торговых  операций купцы Воскопои. Богатое купечество этого города, так же  как и купцы Шкодры, не удовлетворялось торговлей внутри  Албании. Воскопойские купцы покупали ткани в Элассоне, возили  битум из Влёры в Стамбул, посещали Ларису, Сиатисту, добирались  до Валахии, Боснии, имели связи с судовладельцами Котора и  Дубровника, нанимая здесь корабли для перевозки собственных  товаров.  Растущие потребности торговли привели к некоторому расширению дорожной сети Албании. Города приобрели новое значение  как узлы торговых путей. Через Берат, например, проходили две  главные дороги, пересекавшие Албанию с севера на юг и с запада  на восток: Шкода — Янина и Влёра — Македония. Важным узлом дорог являлся Эльбасан, через который проходила дорога  Дуррес — Салоники. В Дельвине сходились пути на Бутринт, Берат, Янину.  Вся ремесленная и торговая жизнь албанского города сосредоточивалась на базаре.

Ремесленники одной специальности располагались в определенном месте, так что получались улицы кожевенников, портных, парикмахеров, ювелиров и т. д. По профессиям они объединялись в цехи (эснафы). В середине XVII в.  в Корче, например, существовали эснафы кожевенников, портных,  сапожников, шубников, сбруйщиков, мясников, погонщиков караванов.  Каждый эснаф имел свой устав, регламентировавший его  внутреннюю организацию и условия производства и сбыта товаров.  Главными задачами эснафа были борьба против конкуренции  и защита своих членов от произвола местных властей, но фактически эснаф защищал интересы мастеров, а не подмастерьев или  учеников. Церковные и связанные с ними в то время школьные  дела также входили в компетенцию эснафов. Например, воскопойские эснафы оплачивали расходы церквей и школ, давали стипендии учащимся. Эснафы содержали стражу для охраны лавок на  базаре в ночное время. С течением времени эта стража превратилась в постоянную цеховую милицию.  Часть городского населения продолжала заниматься сельским  хозяйством. В городах жили и феодалы со своими многочисленными  слугами и приверженцами. Экономически купцы и ремесленники  были тесно связаны с феодалами и зависели от них. Феодалам,  как правило, принадлежала реальная власть в городах.

Только  в Воскопое значительную роль в управлении городом играли купцы  и ремесленники.  В обстановке продолжавшегося упадка Османской империи  и ослабления центральной власти межфеодальная борьба в Албании,  которая определялась кризисом сипахийской системы и формированием чифликской собственности, вылилась к середине XVIII в.  в настоящие междоусобные войны. Местные крупные феодальные  роды оджаки с оружием в руках оспаривали власть друг у друга.  В Шкодре в течение нескольких десятилетий боролись за власть  оджаки Бушати и Чаушолы, в Тиране — оджаки Баргини и Топтани,  в Дельвине — семья Кока и Каплан-паши, во Влёрском санджаке  развернулась вражда между семьей Влёра, с одной стороны, и правителями Берата Исмаил-пашой Велябишти и его преемником  Курдом Ахмед-пашой — с другой.  Османская административная система в Албании была к этому  времени фактически дезорганизована. На развалинах системы санджаков сформировались под названием пашалыков крупные наследственные владения местных феодалов. Из Влёрского санджака,  например, выделилось два пашалыка — Влёрский и Бератский.

Круя, прежде входившая в Охридский санджак, стала центром  самостоятельного пашалыка во главе с феодальным родом Топтани.  Внутри пашалыков существовали более мелкие феодальные владения. В Кардики, относившемся к Дельвинскому пашалыку,  правили беи из рода Достов. В другом небольшом городке Дельвинского пашалыка — Конисполи власть делили два бея: Ибрагим  Деми и Махмуд Дальяни. Гирокастра тоже управлялась своими  беями. Своевольные беи так же мало зависели от паши, как и сам  паша от стамбульских властей. За пределами собственных чифликов и управляемых лично пашой или через родственников городов его власть была почти номинальной. Важные вопросы, касавшиеся всего пашалыка, решались большим советом, состоявшим  из наиболее крупных беев.  Нескончаемые войны между феодалами превращали обширные  районы в зону военных действий.

От таких войн жестоко страдало  мирное население: жителей городов и сел уводили в плен, имущество их разграблялось, оставленные дома предавались огню.  Феодалы вовлекали в свои распри и другие слои населения.  В феодальных войнах участвовали отряды горцев. Города раскололись на враждующие партии — тарафы. В Шкодре ожесточенная борьба развернулась вдежду тарафом кожевенников и тарафом  портных. Они возникли в свое время как союзы нескольких эснафов, но во второй половине XVIII в. этими названиями обозначали  два городских района, находившихся в состоянии почти постоянной войны. Их разделяла демаркационная линия, переходить  которую без оружия было опасно. Тараф кожевников оказался  более сильным и многочисленным. Его район примыкал к шкодринской цитадели Розафат, где жило много богатых беев. Им принадлежала руководящая роль в тарафе.  Добиваясь земли и власти, многие мелкие феодалы формировали из разорившихся крестьян вооруженные отряды и занимались  разбоем. От их набегов страдала не только Албания, но и соседние  области.

Феодальная анархия наложила свой отпечаток на облик городов и деревень страны. Французский дипломат Пукевиль, посетивший Гирокастру в первые годы XIX в. в разгар бушевавшей здесь  войны между партиями различных беев, так описывает город:  «Эти жилища, с пробитыми в них амбразурами и в соответствии  с богатством их хозяев обнесенные зубчатыми стенами, имеют  тем большую цену, чем более они неприступны. Мосты, соединяющие кварталы, другие, служащие обороне какой-либо части  строения, и особенно картина состояния войны, среди которой  жили гирокастриоты, — все это служило предметом моего удивления, в то время как я созерцал хаос башенок, причудливых  строений, высоко приподнятых над землею и нависших над скалами  домов».  Феодальная анархия наносила большой ущерб экономике  страны. Население жило в состоянии постоянной тревоги, готовое по первому сигналу бежать в неприступные горы. Тысячи  могил, разбросанные по всей Албании, стали мрачными памятниками этих кровавых муждоусобиц.

Сильно страдали от феодального произвола купцы и ремесленники. Их товары и деньги служили лакомой приманкой для феодальных грабителей. Способы ограбления были самые разнообразные:  от насильственных поборов и взимания платы за «покровительство»  до прямых разбойничьих нападений. Наиболее ярким, но не единственным примером тяжелых последствий такого феодального разбоя  служила судьба Воскопои — некогда цветущего торгово-ремесленного города Южной Албании, доведенного непрестанными нападениями окрестных феодалов до полного упадка.  Османское правительство не предпринимало никаких шагов  для прекращения феодальных междоусобиц и большей частью  даже разжигало их, придерживаясь принципа «разделяй и властвуй». Однако во второй половине XVIII в. эта политика стала  оборачиваться против самой Порты, так как рост политической  самостоятельности местных феодалов вел объективно к подрыву  османского господства над Албанией, несмотря на то что албанские  феодалы являлись составной частью правящего класса Османской  империи. Соперничество между ними и турецкими феодалами принимало временами весьма острый характер. В таких случаях  албанская феодальная верхушка была не прочь использовать  в своих интересах антитурецкие настроения широких народных  масс.

Века османского господства были для албанского народа периодом тяжелых испытаний. Турецкое завоевание не только привело  к консервации отсталых общественных форм, но и осложнило  этническое развитие албанцев. Усилились областная разобщенность и соответственно диалектальные»различия в албанском языке.  Дробность диалектических форм и локальных говоров в албанском  языке сложилась в результате слабых экономических и общественных связей между отдельными группами населения, жившими  в горных долинах и котловинах. В османские времена эту дробность усугубили различия в политическом и административном  статусе албанских областей, а также разнонаправленные влияния  на разговорный язык: включение в лексику турцизмов, арабизмов,  слов и понятий из европейских языков. В рамках албанского  этноса обособились две большие этнолингвистические группы гегов  и тосков. Геги населяли Северную Албанию (Гегерию), тоски —  Южную (Тоскерию). Граница между ними проходила приблизительно по реке Шкумбин. В Южной Албании имелись еще две  меньшие этнические группы лябов и чамов. Между всеми этими  группами существовали значительные различия.  Развитие албанского этноса в османскую эпоху неразрывно  связано с Косово. По вопросу о происхождении албанского населения этого края, бывшего до османского завоевания ядром сербской державы, точки зрения югославской и албанской историографии различны.

Югославские историки утверждают, что колонизация Косово албанцами-мусульманами, изменившая этнический  облик этой области, произошла в XVII-XVIII вв. и была следствием эмиграции отсюда сербского населения в результате неудачи  его освободительных выступлений. Албанские же историки считают,  что и в эпоху средневекового сербского царства албанцы составляли большинство населения Косово, но так как они подверглись  славянизации, то их присутствие не было явным. После же  османского завоевания и массового перехода албанцев в мусульманство процесс славянизации албанского населения прекратился,  и религиозные и этнические различия между албанцами и сербами  стали проявляться все больше. Росту албанского населения Косово  способствовал и естественный процесс выхода жителей перенаселенных горных районов на равнины.

Добавить себе закладку на эту станицу:

Комментарии запрещены.