Это замечательное неизвестное Трастевере

Рим велик. Но по большей части туристы ограничиваются левым берегом Тибра, на котором и сосредоточено главное число памятников. А зря. Трастевере — эдакое римское Замоскворечье, что находится на правом, менее официальном берегу, ничуть не хуже.

Здесь другая атмосфера, здесь не бурлит жизнь, как на Пьяцца Навона, здесь нет парадности площади Венеции. Здесь Рим размышляет, здесь он вспоминает, здесь он творит великую литературу и великую живопись, ибо еще и сегодня сюда приезжают художники и писатели, музыканты и слушатели. Те, кому нужен покой, но особый: римский покой и римский воздух… Покой и раздумье, покой и история… И церкви здесь другие… Чего стоит одна Санта-Мария-ин-Трастевере с ее брунеллесковским рядом двадцати двух гранитных колонн, разделяющих нефы, и мозаичными овцами над киворием в главной апсиде, которых словно пасет удивительно светлый Пастырь… Агнец Божий в окружении апостолов — мозаика XII в. Одна из старейших в Риме и в мире церквей. Тихая, задумчивая и торжественная…

В Сан-Франческо-а-Рипа хранится скульптура «Экстаз блаженной Людовики» (Бернини), безусловно, превосходящая тот самый «Экстаз святой Терезы», столь эротично описанный Дэном Брауном в своем бестселлере о Ватикане… Кстати, Тереза была испанкой, а Людовика — итальянкой, но обе видели в Иисусе своего неземного суженого, от мыслей о котором и испытывали сладчайшее чувство, которое называли экстаз… Церковь сие не порицала…

А на расстоянии еще пяти, ну от силы десяти минут прогулочного шага — церковь Святой Цецилии. Построена на или, точнее, над местом ее мученичества, т. е. над ее домом, где святую и зарубили мечом после неудавшегося эксперимента удушения обильным жаром в домашней парилке. (Девушка оказалась выносливой, — пришлось прибегнуть к испытанному средству.) Ма- дерно, спустя 1000 лет, изваял ее столь реалистично, что невольно сомневаешься в смерти прообраза… А колокольня, стоящая чуть правее основного здания базилики, заставит вас забыть и время, и место и унесет на 1000 лет назад, к романской архитектуре, к органной музыке темно-красного кирпича и белых тонких стволиков колонн в проемах стрельчатых ажурных арок, пошедших из Ломбардии…

Но Трастевере не только это… Здесь, на набережной Лунготе- вере, возведена была великолепная вилла Фарнезина с прекрасным садом и музеем. Построенная в начале XIV в. Бальдассаре Перуцци — современником и соперником Сангалло, последнего из великих сиенцев, — для богатейшего банкира Агостино Киджи и перекупленная позднее семейством Фарнезе. С удивительными в своей теплой сине-красной гамме фресками Рафаэля совместно с Джулио Романо, достигшего здесь высот своего учителя… Интересно, что задолго до того именно здесь проживала возлюбленная античного поэта Катулла — Клодия Пульхар. Та самая, что постоянно злоумышляла против Цезаря и его жены. Правда, чисто по-женски: слух припустить, немножко грязью облить, — до кинжала не додумалась… Хотя ее и подозревали в странных отношениях с братцем, тем не менее Катулл живописал ее в образе Лесбии. Вот и разберись с этими римлянами. Кто

есть кто… Об образе Лесбии напоминает и фреска на втором этаже, в спальне хозяев, написанная близким другом Рафаэля — Со- домой… В общем, с нравственностью у них все в порядке было.

Напротив виллы Фарнезина, на другой стороне узкой Виа Лунгара, еще более величественный комплекс — Палаццо Корси- ни. Неоклассическую красоту и огромные размеры оного надо смотреть изнутри (с улицы это типично римское строгое темное здание), из прекрасного парка, переходящего в старый тенистый римский ботанический сад. Первым строителем дворца был племянник Сикста IV — кардинал Раффаэле Риарио. Но звездный час дома наступил в 1659 г., когда там поселилась шведская королева Кристина, одновременно отрекшаяся и от трона, и от лютеранства ради красок и прелестей римской жизни. Рассорившись с папой и изменив на полгода Риму, она вернулась сюда после своей недолгой отлучки в Париж, который ее совсем не вдохновил. Тогда-то палаццо и стало центром литературного и музыкального Рима, а королева — основательницей римской Академии Аркадии и снова любимицей папы и всего Рима. В 1736 г. палаццо перешло к флорентийскому семейству Корсини, которые поручили Фердинанду Фуга перестроить и расширить его. Прибавилось статуй и парадных залов, но ушла царившая при Кристине веселость, неожиданность и эпатаж: королева любила и умела шокировать Рим. По-всякому… Ее веселая жизнь, фейерверки, бесконечные театры и любовные похождения, которые бывшая королева никогда не скрывала, нравились как простому народу, которому она давала пищу для разговоров, так и участникам оных действий — римской знати, поэтам, комедиантам и всяческим авантюристам, постоянно ошивавшимся при дворе… И уж тем более фаворитам… Ко всему этому Кристина была прекрасно образованна: знала семь языков, штудировала греческую философию и писала яркие афоризмы, великолепно вольтижировала и фехтовала на шпагах… Проезжая по Риму, могла высунуться из кареты и бросить в толпу эпиграмму. А могла и деньги… А могла и тухлый помидор… Или на прием к папе с большим декольте явиться… В общем, нескучная королева была… А завершился сей праздник и бесконечный эпатаж захоронением в со боре Святого Петра, да еще приглашением в святая святых католицизма скульптора-протестанта (Торвальдсена) в качестве увековечивателя имени ее на колонне, как раз супротив мике- ланджеловской «Пиеты». Уж точно неординарная девушка была, вся в отца…

От Корсини, сквозь ворота Порта Сеттимьяна, построенные при понтифике Александре VI в 1498 г., по Виа Гарибальди можно начать подниматься на Яникул. Самый романтичный и зеленый из римских холмов носит название в честь стоявшего здесь в эпоху Древнего Рима храма двуликого божества Януса. Между прочим, очень воинственного… Тогда же стояли здесь виллы знати, в том числе — Цезаря, поэта Марциала, а внизу находился порт Тибра с гаванями Клавдия и Траяна. Свернув с Виа Гарибальди, попадаешь на традиционную длинную и широкую римскую лестницу, которая приводит к подножию Сан-Пьетро-ин- Монторио и знаменитому брамантовскому храмику Петра. Если идти далее, попадаешь к фонтану «Аква Паола», построенному Доменико Фонтаной в виде роскошной триумфальной римской арки с огромным бассейном, напоминающим фонтан Треви. Если бы не высота да отдаленность, перед ним, несомненно, толпились бы туристы. А так — только энтузиасты. Еще семь минут подъема, и вы на самом верху, рядом с огроменным и статичным до безразличия генералом Гарибальди, невозмутимо взирающим с высоты своего пьедестала и огромной лошади на покоренный им Рим. С террасы открывается самая чудесная из всех панорам Рима. А начав спускаться вниз, через триста метров вы дойдете до совершенно другого коня с прекрасной всадницей-амазонкой в седле, да еще и с пистолетом. Конь и наездница — воплощение порыва, экспрессии, подвига. Именно такой и была, по словам очевидцев, боевая подруга Джузеппе, которая скончалась от ран, полученных во время сражения у Порта Сан-Пакрацио в возрасте всего двадцати девяти лет, успев подарить мужу троих детей. Кстати, это один из немногих в мире конных монументов, стоящих всего на двух точках… Звали героиню Анна Мария Рибейро. Гарибальди вспоминал о ней всю жизнь… Под монументом покоится ее прах.

Если же, не доходя до фонтана «Аква Паола», повернуть налево, то, пройдя мимо здания американской академии им. Кеннеди, попадаешь в огромный парк виллы Шара. Если вы влюблены и хотите целоваться в старинной классической беседке наверху древних аврелиановых стен, вам туда. Если вы уже отцеловались и народили кучу детей, вам тоже туда… Тишина, красота, скульптуры из деревьев, играющие под присмотром нянь малыши, породистые собаки и старая заброшенная вилла. Хозяев давно нет, лоска и парадности — тоже, фонтан в виде герба Висконти высох. Запустение, тишина… Зато птицы поют, ветерок с Тибра, каштаны цветут, романтика…

И уж совсем классно внизу холма, на Трастевере, в непарадном и не совсем прибранном Риме, где тебя окружают маленькие траттории, остии, простоватые винные погребки, запыленные столики около тихих малолюдных пиццерий; и совершенно неожиданно, откуда-то сверху, с лоджии старинной красноватой кампанилы, из ворот простенького, однако непомерно древнего церковного дворика, вместе с лучами нежаркого римского солнца на вас снисходит вдруг чувство восторга и божественности происходящего… Чувство переполненности счастьем. Чувство Рима…

Это и есть то, ради чего вы, собственно, приехали в Рим. Наконец-то пришло… Наконец-то он принял вас и ответил. Но учтите, что это опасно; теперь, даже если вы захотите, от Рима вам не избавиться. Не забыть. Он не потускнеет в вашей памяти и не покинет ее. Потому что он — вечный…

Почему-то дальше так и хочется сказать: «И в седьмой день он отдыхал…» Но мы с вами в Риме отдыхать не можем, хотя это тоже замечательная часть жизни в Вечном городе, которую оценили и описали многие… Ничегонеделание — один из приятнейших способов римской жизни. Может быть, даже превосходящий другие насыщенностью событиями. Называется «Римские каникулы». Предназначается в основном для всяких там разных королев и Феллиней… В виде исключения в массовках — Грегори Пек…

Добавить себе закладку на эту станицу: