Церкви Болоньи

Семь церквей Базилики Сан-Стефано (983) создают удивительный и неповторимый по композиции и цветовой гамме ансамбль. В одной из них похоронен собственной персоной архиепископ и покровитель города святой Петроний (450). Существует легенда, что епископ Петроний еще при жизни присмотрел себе это место и сам спроектировал храм, подобный храму Гроба Господня в Иерусалиме, куда еще по молодости ходил паломником… А в маленьком зеленом, с типичными монастырскими аркадами дворике стоит та самая мраморная чаша, в которой, по преданию, Пилат демонстративно «умыл руки», отдав приказ, запрограммированный свыше и положивший начало новой эре… И знаменитую табличку четырьмя латинскими буквами подписав… Так это или нет, но прикосновение к чаше вызывает странное ощущение сопричастности — одновременно сладкое и жуткое… А площадь перед собором, мощенная булыжником и расчерченная словно магическими каменными полосами-плитами, в сочетании с теплым красноватого цвета дворцом Изолани, декорированным породистыми античными головами предков в стрельчатых арках окон, и коричневатым фасадом церкви, особенно хороша в итальянский полдень, во время сиесты, когда от жары воздух над ней начинает слегка плыть, а неподвижные кипарисы перед мощной кирпичной стеной приземистого романского храма, словно свечи, источают не свет, но волшебный хмельной аромат полдня… Того самого, по Брюллову… итальянского.

Сквозным пассажем, недавно открытым для публики после реставрации, выйдем на одну из главных городских магистралей — Страда Маджоре и, повернув налево, приблизимся к главному чуду Болоньи, давшему ей название «башенной». Когда-то, в XI-XIII вв., в городе было около двухсот башен. Похоже, что наличие собственной башни для имиджа жителей Средневековья было так же необходимо, как сегодня мобильный телефон или автомобиль. Аристократ без башни был равен рыцарю без коня. Правда, кроме имиджа, башня была необходима и для элементарного сохранения жизни, на которую постоянно покушались в основном свои же соседи: братья гибеллины или гвельфы. Сегодня «башенным» городом остался только Сан-Джаминьяно с его 15 великолепными старинными башнями. Но те несколько уникальных своей высотой башен, которые сохранила Болонья, сделали ее славу. Наиболее впечатляют две из них — башня Азинелли и башня Гаризенда. Первая высотой 97, 6 м, вторая скромнее — 48 м (вначале ее возвели до 61 м, но затем на 13 м укоротили: боялись обвала). На это чудо строительной техники, средневекового дизайна, да и просто Чудо, лучше всего смотреть от площади Энцо, откуда они возносятся в небо, как две огромных свечи, поражающие воображение современного человека, привыкшего считать только наше время способным творить чудеса техники. Ан нет…

В этих странных сооружениях, казалось, лишенных всякой архитектурной привлекательности, бесспорно, таится какая-то магия, которая заставляет, задрав голову, смотреть и смотреть на устремленные в небо две свечи, предлагающие нам слегка убавить спесь жителей XXI в., привыкших все великие достижения приписывать только себе… Представляете, какое ощущение испытывал глава семьи Герардо дельи Азинелли, глядя с высоты действительно птичьего полета на распростершийся у него под ногами город. Глядя абсолютно без страха, ибо на такую высоту и стрела из арбалета не долетит, и никакой костер не достанет… Конец эры башен наступил с появлением динамита: штурмовать их стало не нужно…

За башней Гаризенда приютилась церковь Святых Бартоломео и Гаэтано. Создатель ее — архитектор Антонио Барелли — настолько прославился в свое время, что из родной Болоньи приглашен был в качестве придворного архитектора ко двору Баварского курфюрста Фердинанда Марии (кстати, женатого на итальянке), где и построил одну из самых знаменитых на юге Германии церквей — Театинеркирхе, заложив основы немецкого барокко, а заодно построив и Нимфенбургский дворец по образу и подобию модных в то время в Италии вилл: с парадной лестницей, лепниной, вазами и т. д. Все как положено…

А башни, которые продолжают стоять, в свое время произвели такое впечатление на студента из Флоренции Данте, что, сочиняя в изгнании, в Вероне, свою «Божественную комедию», он сделал их ее живыми участниками… Ну очень впечатлительный был…

Обязательно нужно увидеть элегантный, просматриваемый насквозь, квадратный в плане портик перед церковью Страда Маджоре. В это ажурное воздушное сооружение, словно в гениальную раму, несколько раз в год «вставляется» городской базар. Например, перед Рождеством… Тогда она расцветает, и, прогуливаясь под ее аркадами, вы чувствуете, что это древнее здание живет. Живет вместе с тем народом, который здесь продает и покупает, шумит и красноречиво размахивает руками, торгуется и негодует и, наконец, уходит вместе со встреченными друзьями, — довольный собой, временем, рынком, стаканчиком рубинового кьянти и еще чем-то, что мы с вами, может быть, и не всегда можем понять. Ведь мы не итальянцы…

Стоит посмотреть Палаццо Давиа Барджеллини с изумительно оформленным главным порталом, в котором классический балкон поддерживают классические атланты. Интересен театр «Коммунале» на площади Верди, типично болонский фасад, состоящий из сплошных аркад. Интересен также собор Святого Доминико, в котором хранится рака основателя ордена доминиканцев — Доминика Гусмана (тех самых, взявших на себя с благословения папы Григория IX роль знаменитых «псов господних», которых мы знаем под именем «святой инквизиции»), выполненная в 1267 г. Николо Пизано. Пристроенная позже Капелла Доминико расписана в 1613 г. великим болонцем Гвидо Рени. После смерти в 1642 г. автора здесь же и похоронили, рядом с его работами… Там же в соборе находится великолепный деревянный хор, инкрустированный Фра Дамиано, переехавшего в «столичную» равнинную Болонью из уже знакомого нам маленького нагорного Бергамо.

Если еще остались силы, стоит подойти к сохранившимся остаткам городской стены 1347 г. с огромными воротами, девять из которых продолжают «работать» и сегодня. Наиболее впечатляющие из них — ворота Сарагоцца.

Добавить себе закладку на эту станицу: