Аркады Болоньи

Аркады БолоньиУ Болоньи есть свое отличие, притом уникальное для всей Европы… Обнаружив, что пошел дождь, не отчаивайтесь: в Болонье вам не удастся промокнуть. Весь город прошит не прерывающимися ни на метр аркадами, которых здесь более 36 километров. Это уникальное «аркадничество» решительно выделяет Болонью из всей архитектуры Италии, Швейцарии (где подобными «странностями» знаменит Берн) и всей остальной Европы, как ни на что не похожий город.

Подобного размаха аркадного строительства больше нигде нет. (Попытался было приблизиться швейцарский Берн, но там меньше восьми километров по двум центральным улицам. И все…) Вдобавок к удобству обывателя, не желающего ходить под дождем, аркады Болоньи являются просто музеями на улицах, демонстрируя прохожим великолепные росписи, лепнину и «гротески», которые сделают честь любому дворцу или галерее… Такова удивительная Болонья: только в ней можно, стоя на Пьяцца Мингетти, одновременно видеть семь дворцов. (Рекорд бьет только Санкт-Петербург, где около Никольского собора одновременно видно восемь, правда, не дворцов, а мостов…)

А самая длинная аркада протянулась к находящейся на выезде из Болоньи, на холме Гуардиа, церкви Святого Луки (1192), где висит чудотворная икона Матери Иисуса, написанная, по легенде, самим апостолом, бывшим по совместительству и первым христианским художником. И, вероятно, неплохим. А портик состоит из 666 арок. По всей видимости, архитектор ни в приметы, ни в Каббалу не верил… Или просто не читал…

Прямо с паперти собора Святого Петрония мы входим под аркады Палаццо дей Банки и направляемся к зданию Архигимназии. Войдя в маленький дворик, откройте, пожалуйста, от изумления рот: где еще вы можете видеть около 77 тысяч гербов аристократических семей, включая герб Медичи, Висконти, Данте Алигьери, а также ректоров, титулованных студентов и т. д., и т. д. Это здание библиотеки и знаменитого на весь мир Анатомического театра. Именно отсюда протянулась ниточка к «засекреченным» опытам Леонардо, к скульптуре де Аграте в Миланском соборе и к «Анатомии доктора Тулпе» великого Рембрандта (1632)… Мало где в Европе того времени можно было изучать тайны строения человеческого тела. Мало где препарирование умерших не преследовалось церковью вплоть до прилюдного сжигания «любознательных»… (Только средневековая Болонья, пользовавшаяся покровительством пап, могла себе позволить такое…) Вот мы наконец и добрались до знаменитого на весь христианский мир Болонского университета. Самый первый в Европе, он был основан здесь еще в 1088 г. И назывался он «Студиум» (отсюда и слово — студент), то есть соединение различных школ или кафедр, в то время как «университетом» именовался именно сам коллектив студентов.

Четыре дисциплины сделали его не только первым, но и самым уважаемым в Средние века заведением. Уже с 1050 г. «Студиум» является самым авторитетным комментатором римского права. Это имело далеко идущие последствия для политики и географии Европы. Даже великий немецкий император Фридрих Барбаросса приглашает, как мы уже говорили, для обсуждения положений Константского мира (после проигранного им сражения с Ломбардской Лигой при Леньяно в 1175 г.) и административного деления территорий глоссаторов болонского «Студиума». После смерти знаменитого толкователя глоссы Ирнерия ими стали четыре его ученика: Булгаро, Мартино, Якопо и Уго. Могилы их, находящиеся не в земле, а поднятые в воздух, как у веронских герцогов Скалигеров, до сих пор в великом почете у болонцев. Второе направление — врачевание, а третьим стала кафедра нотариального искусства. Именно искусства… И, наконец, в поистине интернациональной Болонье в 1364 г. организуется первый колледж для иностранных студентов: ими стали испанцы, наиболее привечаемые папским двором.

Пример Болоньи оказался заразителен для немецкоязычной Европы: вслед за первым возник второй университет в Праге, а дальше уже как лавина… Зато и имена воспитанников Болоньи звучат сегодня почти как заклинание: Данте Алигьери (1282- 1287), Франческо Петрарка (1323-1326), Николай Коперник (1496-1500) и, наконец, Торквато Тассо. Нет сомнения, что именно «Студиум» выдвинул их в галерею Гениев Человечества… Все гениальное зарождается в юности… В спорах. В трудах. В соперничестве…

Теперь, зная историю университета, поднимемся из дворика по расписанной гербами живописной лестнице и пройдем такой же оригинальной застекленной красочной старинной галереей. Войдите и посмотрите собственными глазами на удивительно гармоничный, полностью деревянный Анатомический театр. Это песня в дереве и апофеоз не только науки, но красоты. Резные деревянные балюстрады, резные скульптуры обнаженных людей, резной потолок и наборный пол. Тем, кто неравнодушен к теплому тонированному дереву, лучше и вовсе не заходить, чтобы потом не мучиться завистью, покидая это великолепие… Об удивительных по знанию строения мужского тела деревянных скульптурах уже не говорим. И так понятно — анатомический театр… И человек со снятой кожей смотрится здесь не страшно, а божественно… Продолжительность обучения была шесть лет. При этом учили на четырех факультетах: «свободных искусств», «гражданского и канонического права», «медицинском» и «богословском». Слово «университет» обозначало не учреждение, а наоборот — «корпорацию» преподавателей и студентов, по своему усмотрению нанимавшую преподавателей. Авторитет последних был так высок, что разрешалось носить оружие. Как высшим аристократам… А позднее «универсум» заменило слово «Студиум».

На вытянутой площади, перед выходом из университетского дворика — памятник знаменитому итальянцу Гальвани. Как и должно быть, великий «токооткрыватель» изображен с любимой лягушкой. Что поделать? Павлову создали известность собаки, Гальвани — зеленые квакушки… Будь он французом, может, и не открыл бы этот самый «ток», съел бы объект исследования, и все… И собаке, и лягушке поставлен памятник: первой — в дождливом Павловске, второй — здесь, в солнечной Болонье.

От Анатомического театра, под великолепно расписанными в технике гротеска аркадами, пробираемся по Виа Луиджи Фарини, мимо непрерывно тянущихся по обе стороны улицы богатых палаццо (особенно впечатляет своим благородством Палаццо Риспармио). Еще через пятьсот метров выходим на очень маленькую площадь Мерканция. Название ей одолжил одноименный дворец, основанием которому служит прекрасная четырехарочная готическая лоджия темно-коричневых тонов — творение Антонио ди Виченцо (1382). Это аристократическое по своим пропорциям и отделке здание, с двумя элегантными стрельчатыми на венецианский манер окнами, кружевным легким балконом и венчающим его каменным резным балдахином, создало автору именно ту славу, которая помогла ему в 1390 г. получить по конкурсу заказ на строительство собора Святого Петрония. Здание палаццо строилось Коммуной для болонского купеческого люда, долженствующего в сем присутственном месте чинно и без мордобоя разрешать постоянно возникающие денежные споры, после чего смиренно, с чувством глубокого удовлетворения принимать решение справедливого суда. А справедливым он был по той причине, что судьи, начиная с 1432 г., происходили исключительно из семей, имеющих свои гербы, кои, в количестве 300 единиц, и помещены на стенах ведущей в зал лестницы. Пока купец шел на суд, он невольно проникался уважением к почтенным «гербоносцам» — судьям… А кого уважаешь, с тем не споришь… Тут уж не спросишь «А судьи кто?» — смотри на гербы и преклоняйся…

Мимо аркад, древность которых неоспоримо подчеркивается сильно потрескавшимися от времени деревянными столбами на кирпичных основаниях — изобретение болонских строителей, выходим на типично итальянскую площадь Сан-Стефано. Итальянскую не только по архитектуре, но по манере, по сути: всегда в рабочее время полно народа, все громко говорят, все машут руками, все улыбаются, никто не торопится по делам. А какие дела?.. Это и есть главное дело — быть на людях…

Добавить себе закладку на эту станицу:

Комментарии запрещены.