Бромптонское кладбище в Лондоне

Скупые надписи на гранитных плитах хранят историю жизненных свершений сотен постоянных обитателей Бромптонского кладбища. Напротив гробницы Мэттью Нобла, автора многочисленных скульптурных портретов викторианской эпохи, стоит огромный бюст полковника Гарри Бирна, который сражался в Италии на стороне повстанцев Гарибальди, затем во время Гражданской войны в Америке воевал в чине капитана на стороне северян и наконец — уже в возрасте шестидесяти лет — принимал участие во второй бурской войне, на сей раз в чине полковника.

Поблизости, на могиле Александра Андерсона, генерала морской пехоты, располагается любопытный монумент: чугунная плита с двенадцатью пушечными ядрами, на трех из них пояснительные надписи: «Бейрут», «Газа» и «Сирия». К югу от гробницы Бирна находится семейный склеп Тесиджеров. Фредерик Тесиджер, барон Челмсфорд, в 1879 году потерявший полторы тысячи человек в бою против вооруженных ассагаями зулусов, покоится здесь рядом с Эрнестом Тесиджером — англо-американским актером и тайным геем, который носил под одеждой женские украшения и красил ногти на ногах зеленым лаком.

Те, кто лежат на Бромптонском кладбище, «уснули навсегда», «ушли в вечность», «призваны в мир иной», и ничто уже не может измениться в их судьбе. Все земные привязанности и жизненные достижения останутся с ними навечно. Например, мы читаем, что Томас Ллойд при жизни был главным редактором давно исчезнувшего журнала «Статист», и таковым он останется в нашей памяти. Рядом с ним похоронен Луис Кэмпбелл-Джонстон, в 1920 году основавший Британскую гуманистическую ассоциацию, чтобы «нести человечеству идеи добра и самопожертвования». Член шотландского Общества антикваров, как и полагается, покоится под кельтским крестом. Такой же крест венчает могилы третьего сына третьего лорда Сомареза и четвертого и пятого сыновей первого барона Макерморна — они лежат, и в смерти соблюдая строгую аристократическую иерархию георгианской эпохи.

Однако гораздо чаще встречаются надгробные плиты с напоминанием о профессиональных достижениях их владельцев — этакая шпаргалка для ангела-хранителя, который ведет «запись» всех дел и поступков своего подопечного. К примеру, сэр Роберт Роу-лисон — главный технический инспектор местного самоуправления, во времена Крымской войны представитель санитарной службы в Британской армии, являлся также управляющим Ланкаширского фонда по борьбе с дефицитом хлопчатобумажного сырья и директором Инженерно-строительного института. Вполне достойный список. Или вот еще: сэр Ричард Чарльз Барт — руководитель медицинской службы при его величестве короле Георге V; магистр юстиции ордена Св. Иоанна Иерусалимского, а также рыцарь креста Виктории (G.C.V.O.), доктор права (LL.D.), доктор медицины (M.D.), профессор Королевского хирургического колледжа (F.R.C.S.) и т. д.

Женщин, как правило, восхваляли за семейные, домашние добродетели: «преданная жена на протяжении сорока одного года», «самоотверженная и любящая мать шестерых детей», «сорок семь лет она была верной и заботливой сиделкой». «Ее дети выросли и теперь благословляют свою мать» — вот фраза, которая чаще всего встречается на женских надгробиях. Тем большее внимание привлекают отдельные эксцентричные особы, которые избрали иной путь в жизни. Одной из таких женщин была Бланш Рузвельт (Такер), чей памятник стоит на угловой площадке — весьма подходящем месте для оперной дивы. Она стала первой американкой, исполнявшей итальянские партии на сцене Ковент-Гардена. Позже Бланш выступала в труппе Гилберта и Салливана, но, выйдя замуж за итальянского аристократа, оставила артистическую карьеру и занялась литературным творчеством. Начала она с романа «Одержимая сценой, или Она будет оперной певицей», затем приступила к написанию биографий своих друзей-мужчин — Лонгфелло, Верди, Доре. В ее эпитафии, однако, нет ни слова о литературных успехах, точно так же замалчивается и факт любовной связи со скандально известным французским писателем Ги де Мопассаном.

Вглядитесь в памятник Бланш Рузвельт. Роза, которую она прижимает к своей любвеобильной груди, служит своеобразным скульптурным каламбуром: ее фамилия в переводе с голландского означает «розовое поле». Кстати, и выступать на сцене Бланш начинала под звучным псевдонимом в псевдоитальянском стиле — мадам Розавилья. Могила Эммелины Панкхерст, лидера воинствующих суфражисток, носит подчеркнуто аполитичный характер. Есть что-то мистическое в надгробной плите, на которой изображен Иисус Христос, распятый на кельтском кресте. Вокруг головы — нимб, рука поднята в благословении. Композицию венчают два ангела, несущие священную чашу Всемогущему.

Добавить себе закладку на эту станицу: