Дворец дожей (Palazzo Ducale) в Венеции
Палаццо Дукале в Венеции. Дом правительства и одновременно частное жилище дожа: вероятно, чтобы не тратил время на дорогу. И гондолу не нанимал: все экономия… А может быть, для того, чтобы был в курсе всех разговоров «на кухне». А может, для того, чтобы Совету десяти — местному КГБ, как говорят венецианцы, было легче за ним наблюдать…
Нам придется войти со стороны набережной (через бывший служебный вход), но зато выйдем мы через главные, так называемые «Бумажные ворота», над которыми находится символ Венеции: дож Франческо Фоскари на коленях перед львом Сан- Марко. Это иносказательное — «Венеция превыше всего…». И это были не пустые слова! Сейчас ворота белые, но во времена Светлейшей они были полностью позолочены и пламенели от заходящего солнца… Посол Карла VIII в Венеции в самом конце XV в., Филипп де Коммин, в донесении королю писал, что был просто «шокирован» богатством и красотой дворца…
Здание дворца оригинально уже по самой своей конструкции и представляет собой как бы перевернутый вверх дном корабль. Венецианцы — великолепные корабелы — для выполнения сложных стропил и кровли, не мудрствуя лукаво, применили корабельную систему шпангоутов, крепящихся к килю. Это позволило им создать уникальный «подвесной потолок» огромного по тем (да и по нынешним) временам Большого зала — 54 на 25 метров… Уникально… (Даже построенный после пожара 1837 г. Георгиевский зал русского Зимнего дворца имел размеры только 40 на 20, хотя, «подвешивая» потолок, придворный архитектор Стасов перенял идею венецианцев с корабельными цепями, прикрепленными к стропилам…) О Лувре и Эскуриале уже не говорим…
А первый этаж дворца, если смотреть с Пьяццетты и обладать хотя бы маленьким воображением, напоминает корабельные надстройки — только вверх ногами… Именно этот прием создает совершенно необычное впечатление, когда массивная верхняя часть, нарушая все архитектурные законы, покоится на легких, ажурных, повторяющих мавританский стиль, словно кружевных колоннах, которые, в свою очередь, опираются на ажурные аркады первого этажа. От этого все огромное здание как будто парит над землей, создавая впечатление необыкновенной легкости, подчеркнутое к тому же удивительно нежным цветом его стен. Начавшись в 814 г. как Замок-крепость с угловыми защитными башнями и крепостными зубцами на отдельном островке, у берега лагуны, резиденция дожа в результате ряда перестроек превратилась в великолепный дворец, красоте и богатству которого мог позавидовать монарх самого мощного государства.. А по ошеломляющему (я не могу подобрать другого слова) декору потолков ему и на сегодняшний день просто нет равных в мире… Ни французский Версаль, ни Зимний дворец по-русски богатых Романовых, ни немецкий Сан-Суси великого Фридриха, ни знаменитый филипповский Эскуриал, ни рейнские и баварские «шлоссы», ни даже дворцы богатейшей Генуи, которые «рекомендовал» Европе для подражания Рубенс, сравниться не могут… Да и как, если лучшие художники в мире были, есть и теперь уже навсегда останутся великие венецианцы. Вот уж кому воистину Бог дал… А в целом дворец — уникальный образец венецианской готики (конечно, с оглядкой на мавританские прививки…), которую и не сразу в нем разглядишь, настолько она смягчена и облагорожена традициями Серениссимы… Серениссимы, которая славилась удивительным тактом сочетания различных стилей, культур, даже национальностей…
Через парадную «Золотую лестницу» Сансовино, на которую по ее статусу мог вступать только дож с магистрами и знатнейшими патрициями, мы поднимаемся до площадки лоджий. Именно здесь проходила торжественная церемония «венчания дожа на трон» и возложение на его голову короны. Пожизненно! Но не наследственно: республика всегда гордилась своим демократическим институтом… Когда один из дожей — Марин Фалье- ро — попытался в 1355 г. с помощью хитроумной политической игры и типично венецианских тонких многоходовых комбинаций превратить свое правление в династию, это стоило ему головы на нижних ступенях «Лестницы гигантов» в его же дворце, что и запечатлено на висящей в миланской «Пинакотеке ди Бреро» почти фотографичной в своей реальности картине Франче- ско Хайца, написанной прекрасным венецианским живописцем спустя почти 500 лет. История не знает забвения… (Сам художник прожил 91 год…) А портрет пятьдесят пятого по счету дожа Фальеро после казни был стерт со стены Зала Большого совета, оставив многозначительный пустой овал в бесконечной портретной галерее ста двадцати дожей Венеции… Намеренно. Республика или смерть… И суд, и палач, и народ были непоколебимы в своем решении… Тогда же был создан знаменитый Совет десяти — верховный суд, в компетенцию которого входил надзор «за всем и вся», включая самого дожа. Эдакий прообраз известной советской организации… Он же, этот совет, и ввел знаменитые «Пасти львов», проходя мимо которых можно (и нужно!) было незаметно всунуть донос…
Наш путь идет через Зал четырех дверей с великолепными росписями Тициана, на которых для образа Венеции ему позировала исключительно красивая дочь художника, и далее, через Антиколлегию с огромными потайными сейфами в виде картин, в Зал Коллегии, а из него в Зал Сената, где висят старинные часы только с одной часовой стрелкой. Точнее знать время в «то время» надобности не было… Над троном — «Битва при Лепанто» Паоло Веронезе… Через Зал Совета десяти (вариант венецианского КГБ или, если хотите, наоборот…) и Зал оружия (там же, кстати, хранится и «пояс верности», который, безусловно, к оружию имеет самое непосредственное отношение… Между прочим, «устройство просто в эксплуатации и абсолютно надежно». Если только не терять ключ или, уходя в поход, не доверять его на хранение верному другу…).
При взгляде на это искусство кузнечного мастера с остро заточенными шипами желание мгновенно пропадает у самого отпетого ловеласа…
Следующий — Зал Большого совета. Здесь впечатляют и несравненные потолки, и огромное настенное полотно на тему христианского толкования Рая, к сожалению, очень потемневшее, как вся живопись Тинторетто (а ведь говорили старику: не экономь на красках, не экономь…). Паоло Веронезе, Пальма Младший, Тинторетто. На стенах — вся история Сераниссимы: тут и встреча императора Барбороссы с папой, тут и падение Константинополя, тут и… Не поленитесь выйти на лоджию, которая смотрит на лагуну. Ну как? Разве с этим сравнится «Увидеть Париж и…»? Тот, кто так говорил, вероятно, просто не видел Венеции…
Может быть, только из-за одного этого вида именитые патриции и стремились стать дожами… Радости жизни они могли вкушать и без этого, а обогащению должность не способствовала, наоборот — требовала затрат… К тому же именно дож постоянно находился под всевидящим оком Совета десяти и на него не распространялись «льготы» карнавала. Правда, у него была самая красивая гондола Венеции — золотой «Бучинторо», он открывал «Историческую регату», и он «обручался с морем», бросая в лагуну драгоценный перстень, который много дней после этого пытались достать лучшие ныряльщики… Тщетно — море не выдает своих тайн… Традиция, которая исполнялась 800 лет подряд, начиная с 1000 года от Рождества Христова…
И, наконец, последнее о дожах. На картине в Зале Большого совета можно видеть императора Священной Римской империи германской нации Фридриха Барбароссу. На нем золотая мантия — привилегия императоров и королей. Рядом папа римский: на нем мантия красная — символ духовной власти. Венецианский дож одевался просто: его мантия была двухцветной: золотая с одной стороны и пурпурная с другой… И власть обоих цветов была реальна…
Проходя по залам, обратите внимание не только на удивительные потолки, равных которым просто нет в мире, но и на пол. Пол в огромном Зале Большого совета «дышит». Он колеблется даже от ваших шагов. И несмотря на это (а может быть, именно благодаря этой своей подвижности), он прекрасно выдерживал пышные балы с огромным числом патрициев и приглашенных (до 1600 человек)… Еще одна тайна Венеции. И, наконец, знаменитые «львиные пасти», служившие для доносов, ибо последние были в Венеции не только не аморальны, но и существовал закон, по которому «знавший, но не сообщивший» признавался соучастником… Однако у республики существовал и кодекс чести: анонимные доносы не рассматривались, а за клевету (или, как говорили, «навет») в тюрьму и на плаху мог попасть и сам клеветник. За много сотен лет венецианский суд ошибся два раза: по этому поводу на стене собора Святого Марка уже сотни лет горят две поминальные лампады, в знак прощения…
Взяток не брали, — разве что только палач, которому родственники приговоренного приносили кошелек, чтобы он острее наточил топор… «Если смерти, то мгновенной…»
Выйдя на галереи дворца, не упустите возможность пройти к террасе, обращенной к лагуне: от неповторимого вида у вас перехватит дыхание. Вообразите, как воздействовал этот великолепный пейзаж на гостей республики пять или восемь столетий назад…
По «Лестнице гигантов» (мимо доски, сообщающей о посещении дворца французским королем Генрихом III) спускаемся вниз между Марсом и Нептуном (власть на суше и на море) и через знаменитые Порта делла Карта выходим на Пьяццетту. Сейчас, если не передохнуть, дальнейшие впечатления напомнят вам кино про сумасшедший дом, где каждый показывает что-то свое и одновременно с этим все смотрят общее кино, но в обратную сторону… И вверх ногами…
Добавить себе закладку на эту станицу: