Кладбища Лондона

Вторая по счету перепись населения Великобритании, проведенная в 1811 году, установила, что Лондон стал первым городом на планете, чье население перевалило за миллион жителей. На протяжении 1820-х годов число жителей столицы увеличилось еще на 20%. Рост населения означал и увеличение количества умерших, что порождало неизбежные проблемы в городе, где большинство традиционных мест захоронения уже давно исчерпало свои возможности. Так, например, подсчитали, что на кладбище Св. Анны в Сохо (площадью всего в пол-акра) похоронено свыше ста тысяч человек.

Результатом подобной ситуации стало разложение — как физическое в буквальном смысле, так и личностное и финансовое. Молодой Диккенс описывал кощунственное поведение алчных кладбищенских служителей, которые без зазрения совести крушили старые гробы, дабы поверх них произвести новые захоронения. Церковный архитектор Фрэнсис Гудвин разрабатывал грандиозные (но, как выяснилось, тщетные) планы постройки Великого Национального кладбища, украшенного храмами в псевдогреческом стиле. Еще один проект предусматривал возведение гигантской пирамиды на Примроуз-Хилл, где в отдельных ячейках были бы погребены пять миллионов человек — этакий фараонов улей.

Проблема с захоронением в Лондоне неожиданно усугубилась из-за страшной эпидемии холеры, разразившейся в 1831-1832 годах. Первая же вспышка заболевания принесла дополнительные 10 тыс. трупов — сверх обычной смертности в столице. Это бедствие по времени совпало с приходом к власти правительства вигов, которое стремилось привнести в жизнь страны очищающий дух коммерции и соревнования. В сложившейся атмосфере конкуренции реформаторы сделали все, чтобы лишить церковь монополии на решение вопросов, связанных с погребением, и превратить последнее в коммерческое предприятие. Как только был поднят вопрос о строительстве ряда новых кладбищ (из соображений общественной гигиены их предполагалось вынести за границу города), парламент поспешил ратифицировать предложение. Результатом стало возникновение «великолепной семерки» — системы кладбищ в пригородных районах столицы, вернее, в районах, которые тогда считались пригородами Лондона.

Попросите любого горожанина назвать самое знаменитое лондонское кладбище, и он (или она) наверняка назовет Хайгейт — то самое, где находится могила Карла Маркса. Этот массивный монумент, возведенный в самый разгар «холодной войны», в 1956 году, и до сих пор привлекает непрерывный поток пилигримов-атеистов. Однако по праву самым важным местом захоронения знаменитостей должно считаться кладбище Кенсал-Грин: свыше восьмисот его «обитателей» удостоены заслуженного упоминания в «Словаре национальных биографий» — вдвое больше, чем на Хайгейте. Здесь же покоится прах самого автора «Словаря», отца Вирджинии Вулф — сэра Лесли Стивена. Кенсал-Грин стало первым из семерки коммерческих кладбищ (открыто в 1833 году). Оно по праву гордится применением передовых на тот момент технологий: так, для обслуживания катакомб использовался гидравлический лифт. И как на любом коммерческом предприятии, во главу угла ставились пожелания клиента. Родственники усопших вольны были выбирать способ захоронения — катакомбы, мавзолей, склеп или традиционную земляную могилу в обрамлении зеленых насаждений (здесь тоже существовал выбор из 800 различных сортов деревьев). Через десять лет после открытия кладбища произошло событие, которое подняло его авторитет на новую высоту. Шестой сын Георга III, ученый анахорет герцог Сассекс избрал Кенсал-Грин в качестве места своего упокоения, предпочтя его традиционному Виндзору. Говорят, он принял такое решение из-за тягостного впечатления от посещения виндзорской могилы своего брата, короля Вильгельма IV. Так или иначе, а высочайшее одобрение сыграло свою роль, и в последующие годы кладбище Кенсал-Грин стало последним приютом для многих высокопоставленных представителей викторианской знати. Здесь похоронены отец и сын Брюнели, писатели Теккерей и Троллоп, создатель «примитивного компьютера» Чарльз Бэббидж и первый издатель журнала «Ланцет» Томас Уокли. Рядом с ними лежат У. Г. Смит, основатель целой империи книжно-газетной торговли, которая носит его имя, и изобретатель тенниса майор Уингфилд. Компанию им составляют личности, которые в свое время украшали жизнь столицы и делали ее более приятной. Это непревзойденный шеф-повар Алексис Сойер; известный канатоходец Блондин, прославившийся тем, что приготовил и съел омлет, балансируя над пропастью Ниагарского водопада; а также эквилибрист-наездник Эндрю Дюкро, потративший 3 тыс. фунтов (а это стоимость строительства небольшой церкви) на возведение собственной гробницы в духе греко-египетского мавзолея. Как гласит надпись над входом, «она создана гением, дабы принять его бренные останки».

К Кенсал-Грин вплотную примыкает католическое кладбище Св. Марии, открытое в 1858 году. Здесь похоронены два кардинала — Ньюман и Мэннинг — и многие члены швейцарско-итальянской династии Гатти, владевшей в Лондоне сетью европейских кафе и морожениц. Неподалеку погребена героиня Крымской войны медсестра Мэри Сикоул, которая недавно была удостоена звания «Величайшего чернокожего представителя Британии». Но большую часть кладбища занимают могилы 12,5 тыс. ирландцев, в 1840-х годах бежавших в Лондон от «Великого голода». Эти бедняги честно трудились на железнодорожных путях и расположенных поблизости кирпичных и газовых заводах, в то время как их жены и дочери батрачили на буржуа из Бейсу-отера и Бромптона. Величественный монумент посвящен памяти бельгийских солдат, участников Крымской войны. Скорее всего, они получили тяжелые ранения в сражениях и были отправлены в лондонские госпитали — испустить дух на больничной койке и упокоиться на тихом кладбище Св. Марии. Кенсал-Грин продолжает сохранять свою привлекательность и в наши дни. Прах знаменитого драматурга Теренса Раттигана доставили сюда с Карибских островов и похоронили в семейном склепе. Солист группы «Куин» Фредди Меркюри был кремирован на Кенсал-Грин — затем его прах развеяли над Мумбаем (Бомбей).

Открытое в 1837 году кладбище в Западном Норвуде не может похвастаться таким количеством знаменитостей, как Кенсал-Грин, зато оно по праву гордится 65 памятниками, относящихся к категориям II и II. На этом кладбище упокоилась знаменитая миссис Битон — автор настольной книги любой викторианской домохозяйки, популярного труда под названием «Книга о ведении домашнего хозяйства». Вместе с ней лежат барон Пауль Юлиус Рейтер, основатель международного агентства новостей, и сахарный магнат Генри Тейт, построивший на свои средства галерею, которая носит его имя.

В 1840 году в Сток-Ньюингтоне открылось кладбище Эбни-парк. Его владельцы в расчете на клиентуру из числа диссидентских сект отказались от освящения кладбища. Это, по крайней мере, понятно. А вот что должны символизировать массивные ворота в египетском стиле, объяснить трудно. Иероглифическая надпись на воротах гласит: «Врата, ведущие в обитель смертной части человека». Кладбище расположилось на территории, которую ранее занимали два поместья XVII века, и в первоначальном виде скорее напоминало живописный дендрарий с двумя тысячами разновидностей растений. В полной мере воспользовавшись этим преимуществом (за сравнительно короткий срок здесь выросло свыше 300 тыс. могил), хозяева Эбни-парк начали потихоньку вырубать деревья, чтобы расположить новые захоронения. Памятник Айзеку Уоттсу — известному богослову и автору религиозных гимнов, служит напоминаем о его проживании в давно разрушенном Эбни-хаусе. Оправдывая статус оплота инакомыслия, кладбище стало последним приютом для основателя Армии спасения Уильяма Бута (1829-1912). В свое время его похороны привели к кратковременному ступору в английской столице: полмиллиона лондонцев выстроились вдоль улиц, провожая в последний путь этого великого человека. Пожалуй, менее уместны здесь могилы Джорджа Лейборна, автора знаменитой песни «Шампань Чарли» (помните припев: «Шампань Чарли мое имя; Пить «Шампань» моя игра»), и Альберта Шевалье, ветерана грубоватой ист-эндской комедии. Здесь же похоронен и первый командир пожарного расчета Джеймс Брэйдвуд, в 1861 года погибший при тушении страшного пожара на Тули-стрит.

Что касается открытого в 1840 году Нанхэдского кладбища, то даже энтузиасты из благотворительной организации «Друзья Нанхэдского кладбища» вынуждены признать: в популярности оно уступает остальным членам «великолепной семерки». Зато поклонники Нанхэда могут по праву гордиться экологией кладбища, недаром на нем водятся целых шестнадцать разновидностей бабочек. Наверное, самым выдающимся из «обитателей» кладбища является сэр Полидор де Кейзер (1832-1898) — официант бельгийского происхождения, который умудрился выбиться в лорд-мэры Лондона. Силами «Друзей» опубликован сборник биографий еще четырехсот горожан, похороненных на Нан-хэдском кладбище. Жалкий, захудалый клерк, обезумевший от горя по поводу кончины возлюбленной, озвучивает страстный монолог в поэме Шарлотты Мью «На Нанхэд-ском кладбище».

Еще одно кладбище, расположенное в Тауэр-Хамлетс, открылось в 1841 году, и очень скоро превзошло по плотности «заселения» своего собрата в Нанхэде: здесь на площади в один акр сосредоточено свыше семи тысяч могил. Причем в первое десятилетие здесь хоронили в основном малоимущих лондонцев — четыре пятых всех погребений было произведено за государственный счет. Что ж, неплохая реклама для коммерческого кладбища, вынужденного конкурировать с соседями. А тщательно продуманные и с размахом осуществляемые церемонии — только представьте: разноцветные катафалки, лошади с развевающимися плюмажами, чем не карнавал смерти? — превратились в любимое зрелище для многочисленных ростовщиков, трактирщиков, бывших боксеров и преступников, составлявших элиту Ист-Энда. В результате к 1889 году кладбище в Тауэр-Хамлетс оказалось буквально переполнено — по самым скромным подсчетам, число похороненных достигало 247 тысяч. Стоит ли удивляться, что среди такой толпы сыскалось несколько дюжин прославленных имен. Среди них Уильям Джамрах, поставщик экзотических животных для зоопарков, цирков, а также для личных зверинцев кайзера и турецкого султана (именно его стараниями золотые рыбки стали любимыми питомцами лондонских кокни). Еще одна местная достопримечательность — бывший боксер Чарли Браун, переквалифицировавшийся в успешного содержателя паба. В своем заведении он собрал впечатляющую коллекцию всяческих диковинок — побрякушек и чучел чужеземных животных, которых ему привозили моряки дальнего плавания. Благодаря экзотической коллекции паб «У Чарли Брауна» (вообще-то официально называвшийся «Рэйлвей Арме», но об этом мало кто помнил) снискал известность в общегородском масштабе. Надгробие Уилла Крукса (1852-1921) отремонтировали за общественный счет — таким образом горожане отметили заслуги Крукса, следившего за соблюдением прав рабочих, перед Ист-Эндом. Недостаток образования у него компенсировался избытком самоуверенности и страсти. Он регулярно устраивал собрания в доках, на которых разъяснял местным рабочим их права. Эти импровизированные занятия получили название Колледжа Крукса. На его могиле выбита горделивая эпитафия:

БОНДАРЬ ПО ПРОФЕССИИ,

ОН СТАЛ ХРАНИТЕЛЕМ БЕДНЫХ,

РАЙОННЫМ СОВЕТНИКОМ,

МЭРОМ ПОПЛАРА;

ЧЛЕНОМ СОВЕТА ЛОНДОНСКОГО ГРАФСТВА,

ЧЛЕНОМ ПАРЛАМЕНТА

И ТАЙНОГО СОВЕТА.

Он жил и умер как слуга народа

На кладбище имеется несколько коллективных захоронений — в одних покоится прах «братьев» из Чартерхауса (дома престарелых), в других погребены останки несчастных жертв катастрофы «Принцессы Алисы» (трагедия произошла в 1878 году и стоила жизни шестистам пассажирам, которые утонули в грязных водах Темзы после того, как их прогулочный пароход буквально разрезало пополам другое, более тяжелое судно).

Добавить себе закладку на эту станицу: